— Чем ты встревожена? Вчера что-то случилось?

Я поднялась с постели и принялась осматриваться в комнате. Взгляд натолкнулся на гору старых лохмотьев, которые сдавали в святилище в помощь беднякам. Что-то доставалось и Идде с Греттой на тряпки для детей. Я вытянула вещицу, похожую на штаны.

— Грета, я лучше не буду рассказывать, что случилось. Ты так целее будешь. Остерегайся наёмников, не говори с ними, обходи стороной. И Идде передай.

— Что ты делаешь? Зачем тебе мужицкие портки, рубашка? Зачем переодеваешься в лохмотья? — округлила глаза Грета.

Я заправила сорочку и завязала на узкой талии бантиком тесёмку штанов. Набросила на плечи шерстяной плащ. Благо, такие без разбора носили и мужчины, и женщины. Прикинусь парнем-бродягой, может удастся пройти мимо Рэндеваля.

От задуманного сердце подпрыгивало к самому горлу. Но оно того стоило. Жизнь паладина, воина Света, стоила больше моей собственной.

— Если я не вернусь… — сказала я. — Помолитесь за мою душу Пресветлой Деве.

— Триса… — Лицо Греты побледнело. Она взяла Рика на руки и крепко прижала к себе.

Я нашла в тряпье очаровательную валяную шапку, натянула её до ушей и затолкала поглубже волосы. Присела у очага, потёрла угольки в пальцах, а затем размазала по лицу. Чтобы уж точно не признали те, кто мог бы признать.

— Я пошла, — буркнула я и вышмыгнула на крыльцо, не подняв на прощание глаз.

Я заплакала бы и никуда не ушла, если бы увидела лица детей и сочувствующий взгляд их матери. Защити меня, Пресветлая Дева! Арнос, бог Света, и ты защити меня тоже...

10 Поздно, малыш

Я пришла к ратуше. Рыночная площадь привычно гудела, люди толкались и куда-то спешили: все в разные стороны. Вот двое горожан разошлись передо моим носом, и я очутилась перед лицом Фалькона, вышагивающего прямо на меня и лениво кусающего яблоко.

Ну, всё, попалась… Я опустила голову и застыла, надвинув на лицо шапку.

— Проклятье, малой! — выругался начальник стражи. — Смотри, куда идёшь!

Он толкнул меня в плечо, я отлетела шагов на пять, едва удержавшись на ногах.

— Извините, пожалуйста, — вырвалось невзначай.

Не узнал. Значит, и Рэндеваль не узнает!

Я решительно двинулась к гостевому дому “Свет Вейгарда”. Лучший гостевой дом во всём городе, расположен был в центре, за ратушей. Во дворе стоял алтарь Арноса. У меня не было сомнения, что господин Генрих Даренфорс с соратниками остановился именно там.

Широкие окна, балкон на втором этаже, где стоял столик для завтрака с видом на город. Комнаты для самых дорогих гостей. Точно в таком же доме, с противоположной стороны площади, жил и наместник.

Подойдя к кованым воротам, я увидела двух шумно беседовавших мужчин. Они, я бы даже сказала, спорили, ругались. Опасаясь попасть под горячую руку, я сбавила шаг и прижалась к стене.

— Иди к Салаиру, Кевин! Всех, кого господин взял в обоз, я уже записал!

— Сэм, но у меня же жена, дети!

— Знаю я твоих детей, один вином зовётся, другой — элем!

— Ты не сказал, что оплата серебряный в день! Ну, возьми же меня, Сэм! Я пить не буду!

— Поздно, малыш! Раньше надо вставать! Все мои люди уже выехали вместе с господином!

Как выехали? Я двинулась вперёд, заглянула в ворота и увидела пустые стойла, а ещё ни единой повозки, что обычно стоят в ожидании гостей. Следы сборов на земле… И правда уехали.

Тот парень, которого назвали Кевином, снял шапку, махнул ей сгоряча в воздухе и зашагал прочь. Я повернулась к оставшемуся стоять в воротах господину Сэму.

— Паладин уже уехал, да?

— Уехал. А тебе чего надо? Работы нет, проваливай!

— Работы не надо, спасибо. А давно он уехал и куда?

— Как куда, — ухмыльнулся Сэм. — В холмы, по восточному тракту. С самого раннего утра. Людей у него достаточно, парень. Помимо своих, десяток наёмников, и мои голубки на обслугу. Проваливай домой.

— Ясно, спасибо, господин, — я махнула рукой и пошла в сторону восточных ворот.

А что я скажу? “Привет, Генри, тебя хотят убить?” Нужно же как-то найти с ним встречи? Но сперва, конечно, нужно догнать обоз.

Раз уж встала на этот путь, нельзя отступать. Вряд ли они едут быстро: столько повозок, людей… Утешала себя, как могла, но через три часа пути солнце стало клониться к закату, и силы стали покидать меня.

Но я всё равно шла. Шла по рыхлому снегу дороги… Ночь казалась не такой страшной, когда у тебя есть цель. На путевых столбиках ещё не потухли рансовые фонари, которые зажигают монахи — служители Арноса, когда идут в паломничество на белый холм, к самому большому в округе алтарю богу Света. Говорят, раньше там и монастырь стоял, но нечисть всякая вконец его разорила лет пять назад, и монахи перебрались под защиту городских стен.

Огни горели, отпугивали нечисть и поддерживали во мне тающие силы.

Донеслись приглушённые голоса. Из осторожности я свернула с дороги к деревьям и пригляделась. Впереди один за другим зажигались огни костров. Кажется, я догнала их. Волна облегчения прокатилась по телу. Уставшему, измотанному, истощённому.

Из леса потянуло ароматом вербены. Странно, откуда зимой?

Плечи передёрнуло от усилившегося мороза. Позади хрустнул снег, и у самого уха кто-то намеренно шумно втянул ночной воздух…

11 Повалялись

Сердце ушло в пятки. Я развернулась навстречу опасности.

В тусклых отсветах рансовых фонарей от дороги сумела различить перед собой высокую фигуру в тёмном камзоле. Человек стоял настолько близко, что я не видела лица, лишь уголок щеки, заросший щетиной.

И как я подпустила его так близко? Терпкий аромат лесной свежести, исходивший от мужчины, наполнил грудь. Вербена…

— Не лучшее время для прогулок, — низким, с хрипотцой, голосом прошептал он.

Сердце отмерло и заколотилось, как бешеное. Ладошки покрылись ледяным потом. Захлестнул страх, сковал дыхание.

Взгляд упёрся в пояс незнакомца, на котором висели меч и кинжал. Но человек не спешил ими воспользоваться, стоял в расслабленной позе, а в руке вертел веточку ели.

— Что ты тут делаешь, мальчик? — он наклонил голову, заглядывая мне в лицо.

Я увидела его глаза. Серые, цвета холодной стали. И тут поняла, что передо мной Генри! Меня объял трепет. Удивление… Радость…

— А вы что тут делаете, сэр Даренфорс?! — пропищала я.

Думала, мне придётся пробиваться к нему через три кольца обороны! Безбожно обманывая и шныряя мимо наёмников и рыцарей.

— Прогуливаюсь перед сном. Что тебе тут нужно?

Прогуливается, видите ли, он, веточки собирает, когда его хотят убить!

— Сэр, я искала… искал вас! — я быстро поправилась, облизала губы и покрутила головой по сторонам, проверяя нет ли кого поблизости. — Понимаете, я подслушал разговор в корчме… наёмники… они хотят убить вас и присвоить дракона…

— Генрих, что там у тебя?! — раздался гулкий голос Рэндеваля, и из леса выплыла его тёмная фигура, хороша заметная на белом снегу.

Холодными липкими щупальцами меня снова объял ужас. Нет, теперь уважаемый рыцарь меня не отпустит, надо бежать! Немедленно!

Я рванула. Но паладин, не мешкая, бросился следом, как волк, настигающий зайца. Мы отбежали шагов на двадцать, и он поймал меня. Ухватил за плечо, развернул к себе.

— А ну, стой!

— Пустите! — пискнула я, ударила его по руке, вырвалась и снова бросилась удирать.

Сама не знаю, откуда взялись силы в усталых ногах. Но от близости Рэндеваля во мне проснулось животное чутье: “Не попадись, а то погибнешь!”

Паладин толкнул меня в спину и повалил на землю. Оседлал. Крепкие бёдра сжали, придавили, не давая вздохнуть.

— Кто ты и зачем удираешь? — потребовал он ответа, развернув к себе лицом.

Я упёрлась обеими ладонями ему в грудь. Твёрдую и тёплую. Несмотря на нелепость ситуации, мои заледеневшие пальцы, насладились прикосновением. Паладин без стальных доспехов выглядел, как обычный человек, мужчина.